серое бесконечное небо тянется за несколько сотен миль от этой территории. а мимо проплывает одиночное облако. еще одно. отшельники; не нашедшие себе маленький кусочек в мире, запутались в сетях очередного человека, не хотят вырваться из своей прочной скорлупы. все им когда-нибудь предъявят чек на большую сумму, и все им придется дорого расплачиваться за то, что отказались от хождения по земле, вознесясь в голубые небеса. проводишь взглядом уходящее в даль облако; оно на прощание нарисовало тебе белого барашка. взглядом, полный разных смешанных эмоций и чувств. и точно определить невозможно. рай там, где нас нет — значит там был рай, определенно. они уплывают от нас куда-то далеко, стараясь отыскать собственный рай. где-то там, далеко. значит ты его никогда не сможешь увидеть. что же, жаль, а ты, наверное, хотел. значит придется смириться с твоим существованием в этом жарком аду с его тремя бутонами. а тебе от этого не горячо, не холодно, ты уже успел побывать в аду, был там множество раз. и пускай те незнакомые места и казались раем, миражи и иллюзии преследовали тебя абсолютно везде. ненавидел их. с самого рождения, они пытались ввести тебя в недоумение, заблуждение. скрывали свои истинные лица, не давали тебе дойти до настоящего более легким путем, просто завернув влево; вместо этого заставляя идти более сложным и запутанным, что когда уже вблизи истины, уже не понимаешь, что на самом деле здесь искал. и когда уже никого не будет, когда все исчезнут, ты обязательно должен будешь отправить свои мечты в другие миры; может быть там не будет иллюзий.
какая-то волна раздражения медленно накатывала тебя. словно хитрая кошка, она неожиданно проскользнула по морде, иозбразив подобие горькой ухмылки. тем временем, боль в спине начала постепенно усиливаться. начинаешь более радостно улыбаться. не понимаешь, как можно не любить боль и разочарование. боль уже казалась тебе неотъемлемой составной твоего тела, и мог уже предугадывать, когда она вновь посетит тебя. длинные лапы ведут тебя все дальше от того места, куда ты привык ходить. впереди ров. на твой взгляд — черная маленькая лужа с черным сердцем. но разве это может не принести улыбки? улыбаешься. показалось, что кто-то еще есть здесь.
уже более неуверенно следуешь туда, стараясь аккуратно переступать все расщелины и дыры. нос срабатывает быстро; значит не один.
останавливаешься.
бесполезное занятие. ты стоял так уж довольно долгое время, не обращая на факторы, как внешней, так и окружающей среды. на все было плевать и даже на то, что в любой момент можешь стать легкой добычей для какого-нибудь другого обитателя. тебе вообще не нравилось следовать по чьим-то правилам, потому ты словно как вкопанный стоял, смотря в одну точку.
наконец-то, мысли собрались в единое целое и ты стараясь, как можно бесшумно подойти, остановился где-то слева от волка. не потревожив тишину, которой вполне вероятно наслаждался другой, мысленно просишь, чтобы тот открыл глаза. улыбка не сползала с твоего лица и, может быть, со стороны выглядел полным придурком, но было это иначе.
   — а сейчас никто не даст вам сбежать.
теперь смотришь вниз, на холодную землю. земля — носитель стольких ничтожных существ и даже она подчинена времени. печально, но это так. и каждый шаг по ней — это шаг к смерти, а оно все еще должно было бы существовать. а что будет когда театр потеряет своих кукл? мир погибнет? о нет, какая ошибка. ты усмехнулся. будет театр одного актера, не иначе. а куда оно денется? и тогда оно будет подчинятся самому себе — и вот только тогда эту грязную землю поглотит хаос. в глазах заблестели блики, то ли от того, что глаза устали смотреть в одну точку, то ли от того, что ты сейчас был на грани смеха. тряхнув головой ты огляделся. вокруг по-прежнему никого не было кроме вас двоих. может и были раньше. но они явно решили скрыться куда подальше и подождать пока ты придешь в нормализованное состояние. жаль, но у тебя было слишком хорошее настроение.
   — даже ваши глаза не помогут вам убежать.

и вновь. вновь тебя преследуют эти серые небеса. налет серо-белого барашка уже давно испарился в прозрачном смятении, в их призрачных и лживых надеждах. ты никогда не хотел доверять и быть преданным таким существам, которые не жили в настоящем мире, а пытались скрыть свои эмоции в существовании в сказке. постоянно улавливал чье-либо настроение, чью-либо ложь. ты всегда мог понять то, что не видели окружающие, не хотели смотреть на это живыми глазами. но это мог понять каждый. просто все разучились. все они хотят стать главным героем, всем нужна одна и та же роль в данном фильме. какое отвращение, ничего приторного. только тогда, такие как ты начинали замечать гниль, оставшаяся после, тогда они начинали медленно губить его карьеру. а потом приходил другой и снова все, что было повторялось. та же стратегия. и этот замкнутый круг не может разорваться. они просят отдаться в их руки; просят вернуться в их мечты. но сами выбрали жизнь на небе.
   — тогда что вы собираетесь делать, когда неизвестный станет рвать вам глотку?
пытаешься запутать, пытаешься понять, зачем ты все это делаешь, пытаешься хоть какую-то мысль осмыслить четко и правильно. и, словно не слышишь ее слова, словно просто не хочешь этого.
делаешь шаг ближе; хочешь напугать, как беззащитного щенка, и улыбаешься широко. наверное, ты мог бы улыбнуться еще шире, если бы это позволяли не вечные мышцы и нервы.
со временем улыбка была уже не такой безумной, не такой огорченной, была уже более игривой, более радостной. так казалось. тебе не хотелось привлекать лишнего внимания к своей персоне, не такая у тебя многогранная личность, не такая светлая и чистая, не такая яркая и безупречная, как у остальных. просто серая и нудная личность; обычный немощный старик, который должен вскоре издохнуть. и пусть пылающий ад готовит свои три бутона; и пусть будет везде засуха, но дыхание ваших тел тоже может вызвать дождь во сне ради нового дня; пусть он смоет все твои грехи; и пусть река унесет их прочь. и уже уничтожен.
   — вы сильны в своих собственных желаних, а не в чужих чувствах.
качаешь мохнатой мордой в стороны, мысленно закрывая на все глаза.
ты вдыхал горячий воздух, который с каждым вдохом обжигал легкие, в надежде на то, что вскоре придет то состояние покоя, которого долгое время не было. как же ты устал. ты устал от всего, тебе хотелось спать, тебе хотелось отдохнуть в конце концов. но разве при таких обстоятельствах можно заснуть? можно ли думать об отдыхе? нет. невозможно. недопустимо.

хочешь действовать на нервы, хочешь травить ее психику, хочешь направить против собственного естества, заставить пойти против себя и остальных тоже в таком случае. и словно хотел получить за это по максимальному. зачем? без понятий. просто так хочешь вести себя. именно с ней и именно в данный момент. и чтобы больше никто не знал про твое существование здесь, уже начинаешь продумывать небольшой план по уничтожению своего оппонента, а вскоре и себя.
садишься рядом с незнакомцем. сверлишь взглядом; мысленно сделал дырку.
   — ваша неуверенность меня доконает.
оказывается все так просто, и больше нет никаких безумных или непростительных действий, казались бы они могли навлечь за собой беды. уже стали такой банальностью.
больше не красовалась на твоей морде та улыбка, с которой ты так привык подражать чеширскому. быть таким же гениальным и одновременно глупым. призрачные маски, стены.
ты сам запутался, запуталась она. на то чтобы прийти к чему-то понадобилось бы много времени, но разве оно было на это выделено? ты чуть дрогнул. не понятно по какой причине. может ты горько улыбнулся, может это подавленный смешок, возможно простая судорога. сладкая боль начала разливаться по телу, а разум наконец-то отпускала тишина. звук за окном стал ближе, дождь, казалось, бил по вискам, пространство казалось больше. а внутри все потихоньку спадало. спадала та дрожь — невыносимая; уходил тот холод, но и не было холодно. из-за страха? из-за переживаний? вполне.
   — слишком много вопросов, милая.
качнул головой, рявкнул на нее.
почему мир устроен именно так, что существа, сами, не ведая того, уничтожают себя, свое благополучие, в конце концов свою ничтожную жизнь. они убивают всех кого любят и в тоже время заставляют гнить свои души. и каждый считает, что так и надо, нет, некоторые все же не замечают этого. и все равно все приходит в точку уничтожения, в точку отсчета всемирного хаоса, падения живого. но стоит всего раз кому-нибудь поверить и ты будешь спасен, увы, но не каждый способен доверять кому-либо. и тебе было больно. ты не любил когда тебе не доверяли и когда ты понимал, что не нужен кому-то. вот и сейчас изнутри тебя разрывала боль. боль которую ты не чувствуешь.
закрываешь глаза и заставляешь себя поверить, что это всего лишь сон. и вот-вот он должен кончится.
вот сейчас же. открой глаза.
   — мы не больны. мы просто глупы чтобы понять что это не так.

очередная прошедшая секунда сменяется следующей. минута за минутой. кажется, они тянутся вечность; пустились в бесконечный пляс посреди всего этого бала-маскарада, где каждый хотел подольше удержать собственную маску на лице, скрыв свои настоящие эмоции за белизной хлоднокровности и безжалостности. ты тоже решил не открываться, предпочитая честной игре обман, держа на руках разной масти две шестерки. колода уже пуста. готов уже бросить карты на стол, но незнакомец все так же упорно продолжал смотреть на тебя, словно чего-то ожидал. выражение чувств слишком необычное, они могли бы показаться какими-то не естесственными, но тон успокаивал.
и ты слышал собственный голос, вырывающийся из легких. слышал дикий скрипящий звук, переполнявший голову. и тебе хорошо.
   — лживый и фальшивый мир. все на чем он держится, так это на вранье и масках.
даешь свою точку зрения. и ты хочешь защитить, будто прозрачного воображаемого приятеля, который ожидает чего-то шокирующего от тебя. а ты не можешь ему это дать, но способен охранять. слегка поддаешься вперед, не смотря на то, что находились и так слишком близком друг от друга. верхняя губа приподнимается; доказываешь, что не будешь играть в чьи-то игры, не станешь затевать свои затеи, и не хочешь кого-то убивать.
хвост поднимается, будто растягиваясь в широкую длинную полоску. мышцы напряжены, конечности словно прилипли к черной земле.
   — чертовка.
одно слово. одно предложение. одно утверждение что он прав хватит на миллионы ее отказов.
уж слишком много проявил эмоций. вновь успокаиваешься, и ты продолжаешь:
   — вас уже невозможно вылечить. такое не лечится.
громкий голос, ставишь ударение на последних словах. пусть поймет.